Ю.К. Шафраник: «Нефтегазовый комплекс России — инновационная модель» (сборник «Аналитические записки», РГРК «Голос России», март 2003 г.)

Единые электроэнергетическая и нефтегазоснабжающая системы России — уникальные в мировой практике производственно-технологические комплексы, которые обеспечивают хозяйственную и геополитическую интеграцию огромной российской территории. В создании этих уникальных комплексов мы в свое время опередили многие развитые страны. Основным (пожалуй, единственным) положительным результатом реформирования российского нефтегазового комплекса в 90-е годы стало то, что удалось предотвратить его развал. Но тешить себя иллюзиями рано: угроза развала российской нефтегазоснабжающей системы не только не миновала, она стала более реальной: если происходящее сейчас падение всех существенных показателей эффективности функционирования нефтегазового комплекса продолжится, подрыва экономической безопасности России и утраты национального экономического суверенитета, по-видимому, не миновать.

ПРИЧИНА ПАДЕНИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ — УЗКОКОММЕРЧЕСКОЕ ЕЕ ПОНИМАНИЕ
Измерить эффективность нефтегазового комплекса России непросто (одни показатели «выпали» почему-то из государственной статистики, другие, например, оценка стоимости основных производственных активов нефтегазовых компаний с использованием «коэффициентов удорожания», вообще непригодны для анализа). Но есть ряд весьма существенных «частных» показателей, по которым специалист безошибочно установит, в каком направлении развиваются процессы в нефтегазовом хозяйстве. Это показатели конечного извлечения нефти (природного газа), глубины переработки нефти, показатели дебита эксплуатационных скважин, воспроизводственной стоимости новых скважин и некоторые другие. Так вот: все реально значимые показатели развития нефтегазового комплекса России имеют отрицательную динамику. Другими словами, добыча каждой новой тонны нефти и каждого дополнительного кубометра природного газа обходится все дороже. Следовательно, эффективность всех этапов производства в нефтегазовой отрасли России — от геологоразведки до переработки — неуклонно падает, и никакие реформы, затеянные еще в середине 80-х годов, ничего здесь не изменили.
В чем же дело? Возможно ли разорвать порочный круг, который без малого двадцать лет все теснее сжимается вокруг российского нефтегазового комплекса, обеспечивающего и наполнение бюджета Российского государства, и функционирование экономики, и жизнедеятельность десятков миллионов людей?
Нефть и газ — доминирующие энергоносители нашей исторической эпохи. Углеводороды стали энергешчес-ким базисом индустриального развития во второй половине XX века и, учитывая состояние мирового энергобаланса, сохранят свое преобладающее значение, по крайне мере, до середины XXI столетия. В России география добычи и транспортировки углеводородного сырья определила характер нефтегазового комплекса как естественной монополии. Это означает, что эффективность системы нефтегазоснабжения имеет некоммерческую основу и не может измеряться только показателями прибыли. Отойти от коммерческих оценок текущего характера, уметь мыслить за рамками конъюнктуры рынка порой нелегко, но для нефтегазовой сферы — абсолютно необходимо. Это необходимо и для тех, кто занят в сложном, весьма рискованном нефтегазовом бизнесе (собственники, недропользователи, управленцы, технические специалисты, рабочие), и для общества в целом. Общество лишь до определенной поры могло не замечать, как развивается опасная для нефтегазоснабжения болезнь, но сегодня оно, кажется, сознает, что эта болезнь в состоянии убить организм.

САМЫЕ ПРИМИТИВНЫЕ ФОРМЫ СЫРЬЕВОЙ ОРИЕНТАЦИИ
И компании, и государство, при видимом различии линий их поведения, руководствуются сегодня одним определяющим мотивом в подходе к задачам нефтегазового комплекса — обеспечить краткосрочную выгоду и достичь максимального результата не в стратегической перспективе, а в текущий период времени. Нефтегазовые компании, как правило, рвутся максимизировать прибыль здесь и сейчас, «выбить» максимальное количество лицензий на право пользования недрами, обеспечить сверхинтенсивную эксплуатацию ранее введенных месторождений и объектов, сосредоточиться на реализации краткосрочных проектов, дающих быструю отдачу. Государство, со своей стороны, хочет максимизировать налоговые платежи в бюджеты разных уровней, сохраняет неясность в распределении полномочий между различными ведомствами, регулирующими нефтегазовый комплекс (стимулирует межведомственную конкуренцию), затягивает дебаты по поводу пресловутых «двух ключей» (приоритетности — или паритетности — прав федерального центра и регионов в сфере недропользования).
При этом государство, связывающее себя исключительно нуждами текущего момента, может, конечно, исходить из значительного объема социально-экономических обязательств перед обществом и остроты социальной ситуации, нефтегазовые компании могут исходить из частой сменяемости «правил игры» (прежде всего в налоговой сфере), но это не меняет общей природы их мотиваций. Даровой характер колоссальных нефтегазовых активов, полученных группами лиц в период приватизации, аукционов и конкурсов на право пользования ресурсами (разведанных, как известно, за счет государственного бюджета), с одной стороны, и фактическое стимулирование «коммерческой» конкуренции государственных ведомств, отвечающих за регулирование нефтегазового комплекса, — с другой, в определенной точке смыкаются и образуют одну, причем весьма специфическую общественно-экономическую систему.
Порочность этой «системы», ориентированной исключительно на текущий результат, видна невооруженным взглядом. На государственном уровне система консервирует и усиливает самые примитивные формы сырьевой направленности экономики, на уровне нефтегазового комплекса — вызывает катастрофическое старение производственно аппарата, закрывает перспективу прямых иностранных инвестиций в отрасль, гробит отечественный научно-технический потенциал нефтегазового сектора, ведет к полной потере российскими газовиками и нефтяниками конкурентоспособности на внешних рынках в средне- и долгосрочной перспективе.

ИННОВАЦИЯ КАК СТРАТЕГИЯ

Противостоять этим опасным тенденциям может только одно — опережающее применение в нефтегазовом комплексе передовых научно-технических и организационно-экономических достижений и новшеств. Инновация как постоянный процесс и стратегический принцип. Мы же на сегодняшний день имеем в этой области:

• отсутствие не только приоритетов государственной инновационной политики, ной политики как таковой;
• разрыв существовавшей прежде ; связи «наука — машиностроение -нефтегазовый сектор»;
• примитивизацию технического уровня отечественных машин и оборудования для нефтегазовой промышленности;
• увеличение поставок иностранного наукоемкого оборудования (даже там, где еще недавно имелось конкурентоспособное российское оборудование);
• экспансию иностранных сервисных и инжиниринговых компаний;
• ухудшение качества образования и подготовки отечественных специалистов.

В результате к началу XXI века Россия стоит перед лицом технологической деградации нефтегазового сектора, усиления его зависимости от внешних рынков научно-технических продуктов и услуг, утраты традиционно высоких качественных характеристик российской рабочей силы, занятой в нефтегазовой и смежных с ней (в том числе наукоемких) отраслях. Ближайшие последствия развития указанных тенденций нетрудно предсказать: рост угроз в области безопасности и экономического суверенитета как прямой результат отсутствия целостной энергетической стратегии и узко утилитарного, конъюнктурного подхода к нефтегазовому комплексу только с точки зрения поставки дешевых (для внутреннего потребителя) топливно-энергетических ресурсов и покрытия текущих бюджетных расходов.
В существующей ныне модели функционирования нефтегазового комплекса российские природные ресурсы и российский сырьевой капитал работают на развитие иностранных технологий, производство иностранного оборудования и оплату иностранных специалистов.

НЕОБХОДИМОСТЬ СМЕНЫ ПАРАДИГМЫ
Базисные функции российского нефтегазового комплекса означают, что смена модели его функционирования равнозначна смене парадигмы развития всей национальной экономики. Ключевая проблема (и с отраслевой, и с общеэкономической точек зрения) — как, в каких экономических секторах включить механизмы стабильного роста, который в развитых странах на 90% обеспечивается за счет научно-технического прогресса и инновационных схем.
Сторонники пресловутого «макроэкономического маневра» (маневр примитивно прост — взять деньги у сырьевиков и отдать их кому-нибудь еще) любят утверждать, что отечественный нефтегазовый сектор неспособен предъявить спрос на наукоемкие технологии и стать, таким образом, мотором структурных реформ в промышленности и экономике в целом. Мы утверждаем прямо противоположное: современный, высокотехнологичный нефтегазовый комплекс во всех его звеньях — от поисков и разведки углеводородов до их добычи и первичной переработки — вопреки распространяемому в СМИ мнению является одной из наиболее технологически передовых и наукоемких сфер хозяйственной деятельности. Это особенно справедливо при освоении и разработке месторождений нефти и газа на морском шельфе и в высоких арктических широтах.
В связи с этим наиболее срочной, а, может быть, и наиболее важной из всех задач экономического развития является задача перехода к новой, собственно российской модели развития нефтегазового комплекса, которая, во-первых, в полной мере учитывала бы влияние российских природно-климатических условий и российских расстояний на организацию производства и себестоимость продукции в нефтегазовой отрасли, во-вторых, была бы ориентирована на достижение долгосрочных, рассчитанных не на одно поколение социально-экономических целей и задач.
Новая — инновационно ориентированная — модель функционирования и развития нефтегазового комплекса, в основу которой следует положить принципиально иное сочетание факторов и условий производства, может быть охарактеризована следующим образом: «российские ресурсы, российские технологии, российское оборудование, российские сервис и специалисты + иностранный капитал».
Мы исходим из того, что альтернативы такому направлению развития у России просто нет. Россия есть и будет страной с ресурсной ориентацией экономики, но на новой научно-технической основе — с использованием лучших отечественных традиций науки, высшей школы и машиностроения. Рассуждения о перераспределении ресурсов сырьевых отраслей в другие сферы, в том числе в область высоких технологий, лишены реальных оснований и только забалтывают необходимые перемены, сокращая остающийся в нашем распоряжении резерв времени.

ПОЯВЛЕНИЕ НОВЫХ МОТИВАЦИЙ
Сегодня мы наблюдаем стремительное развитие инновационных процессов в нефтегазовом секторе всех основных развитых стран мира. Лежащее в основе этих процессов стремление к стабильности поставок углеводородного сырья на внутренние рынки активизирует инструментарий государственного регулирования в деле повышения научно-технического уровня нефтегазовой промышленности. Никакой усредненной, «общемировой» схемы здесь нет. США, Канада, Великобритания, Норвегия, другие страны разрабатывают и совершенствуют национальные модели своих нефтегазовых комплексов, притом что никто и нигде не отдает данный процесс целиком на откуп рыночной стихии. Единственное общее для всех правило выглядит так: какова модель государственного воздействия, такова и модель инновационного развития нефтегазового сектора.
Смена российской модели предполагает, естественно, изменение мотивов поведения и государства, и компаний.
Очевидно, что государство должно исходить не из необходимости снижения влияния нефтегазового комплекса на развитие всей экономики, а на усиление его влияния, но с точки зрения роста его общего научно-технического уровня. Тут спектр возможностей государства чрезвычайно широк: формирование адекватных поставленным задачам принципов налогообложения; ясное и непротиворечивое разделение функций и полномочий органов государственного управления; выделение приоритетов промышленной и научно-технической политики, особенно в сфере наукоемких производств «двойного назначения» — для нефтегазового сектора и для других секторов; воссоздание на новом качественном уровне связки «наука — машиностроение — нефтегазовая промышленность»; модернизация квалификационных требований к подготовке и переподготовке российских специалистов; более широкое привлечение иностранных инвестиций, в том числе на заемной основе и на основе прямого участия иностранных компаний (это тема отдельного большого разговора, хотя уже ясно, ни СРП, ни концессии по отдельности эту проблему не решат). При этом важно подчеркнуть, что нефтегазовый комплекс не может и не должен формировать всю совокупность приоритетов промышленной политики. Наоборот, промышленная политика государства должна исходить из характера отраслевой структуры экономики страны и специфики взаимодействия нефтегазового комплекса с другими отраслями.
Желаемое направление изменений в мотивах деятельности нефтегазовых компаний тоже понятно: переход к ориентации на средне- и долгосрочные цели и задачи, в том числе в плане соотношения расходов на добычу и воспроизводство минерально-сырьевой базы; повышение научно-технического уровня производства как непременное условие устойчивых прибылей и конкурентоспособности в будущем.
В повестку дня, таким образом, выдвигается новая — преодолевающая инерцию 90-х годов, взаимно согласованная — политика государства и нефтегазового бизнеса. Реализация предлагаемого подхода требует не только ряда целенаправленных мер как системы. Сами эти меры могут быть разработаны и приняты лишь в условиях нового общественного климата, создаваемого консолидацией усилий власти, бизнеса и науки. Застрельщиком должен выступить отечественный бизнес и, прежде всего, крупный бизнес, который уже в состоянии жить не сиюминутными интересами, а стратегической перспективой развития. В этом и состоит его историческая миссия, отказ от выполнения которой дискредитирует все российское бизнес-сообщество в глазах народа.

Шафраник Ю.К. Нефтегазовый комплекс России — инновационная модель. Сборник «Аналитические записки». — М., РГРК «Голос России», март 2003г., стр. 9-16.