Ю.К. Шафраник: «Многополярный энергетический мир и Россия». (сборник «Аналитические записки», РГРК «Голос России», Фонд «Мировая политика и ресурсы», декабрь, 2005 г.)
По обеспеченности природными ресурсами углеводородного сырья– нефти, газового конденсата и природного газа – Россия занимает одно из ведущих мест в мире. Прогнозные запасы нефти в нашей стране оцениваются в 44 млрд. т (1), что составляет около 20% мировых. По разведанным запасам Россия также входит в число ведущих нефтедобывающих стран мира: в ее недрах сосредоточено 12–13% планетарных запасов нефти.
НЕФТЬ РОССИИ В МИРОВОМ ЭНЕРГОБАЛАНСЕ
В настоящее время Россия демонстрирует высокие темпы роста добычи нефти, которые значительно превышают сделанные ещё несколько лет назад прогнозы, темпы, которые для многих, особенно за рубежом, стали настоящим сюрпризом. В 2002 г. добыча нефти в стране достигла 379,6 млн. т. Это на 9% больше, чем было в 2001 г. и на 26% – чем в 1996 г., когда добыча опустилась до минимального за последние тридцать лет уровня. В 2002 г. Россия по уровню добычи нефти вышла на второе, после Саудовской Аравии, место в мире. В 2003 г. добыча нефти, включая газовый конденсат, выросла в стране еще на 11% и составила 421,4 млн. тонн.
Добыча нефтяного сырья в 2004 г. достигла, по данным Федеральной службы государственной статистики (ФСГС) РФ, очередного в постсоветской России максимума – 458,7 млн. т, что на 8,9% больше, чем в 2003 г. При этом три четверти добываемой в стране нефти (с учетом вывоза нефтепродуктов) экспортируется.
К 2020 году, в соответствии с государственной Энергетической стратегией, добычу нефти в стране намечается увеличить до 450–520 млн. т/год, а экспорт – до 280–355 млн. т/год (3).
Анализ этих данных в свете прогнозов мирового энергопотребления позволяет сделать некоторые выводы:
- Удельный вес российской нефти в мировом энергетическом балансе составляет 3,6–4,0%, в потреблении жидкого топлива – 10%, в мировой торговле им – 13%. Особенно значима российская нефть для Европы, где на неё приходится около трети всего импорта жидкого топлива. Причём с Европой наша страна надёжно связана не только общей историей, длительными партнёрскими отношениями, но и крупнейшими магистральными нефтепроводами. Поставки нефти и нефтепродуктов из России играют значительную роль в надёжном энергообеспечении многих европейских государств.
- К 2020 г. удельный вес российской нефти в мировом энергетическом балансе останется практически на таком же уровне (3,6–3,7%), в потреблении жидкого топлива – возрастёт до 10,3–10,4%, в мировой торговле им – снизится до 11,5–12,3%. Россия останется одним из основных экспортёров нефти в Европу и начнёт масштабные её поставки в страны Азиатско-Тихоокеанского региона и США;
- В условиях глобализации важнейшими факторами повышения конкурентоспособности российского нефтегазового бизнеса становятся соответствующие структурные преобразования нефтегазового комплекса (НГК) РФ с формированием современных многопрофильных вертикально интегрированных компаний (ВИНК); здесь можно выделить три основных составляющих: а) формирование собственно вертикально интегрированных компаний; б) создание современной высококонкурентной структуры компаний с разделением производственных звеньев по операционному признаку; в) интеграция добычи и переработки углеводородов и нефтегазохимических производств.
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ РЫНКОВ
Глобализация мировых энергетических рынков является закономерным этапом их развития. Рынки энергоресурсов, будучи вначале однопродуктовыми и локальными, эволюционировали со временем в сторону региональных и глобальных (мировых) рынков отдельных энергоресурсов (например, мировой нефтяной рынок) и региональных энергетических рынков (например, европейский рынок электроэнергии и газа). В пределе энергетические рынки стремятся к образованию глобального энергетического пространства с едиными правилами «игры». И кто эти правила установит, тому легче будет и играть. Поэтому уже сейчас, задолго до того, как такое пространство будет сформировано, идет борьба за будущие ключевые позиции на нем (2).
Выделяется на мировых рынках энергоресурсов (основным из них пока является нефтяной) целая группа стран — и производителей-экспортёров жидкого топлива, и потребителей-импортёров.
В 2001–2004 гг. роль России как одного из независимых игроков на внешних рынках нефти значительно повысилась. Причинами тому и правильно выбранное направление реформирования НГК, и колоссальный накопленный производственно-технический и ресурсный потенциал.
США и Россия находятся в противоположных частях мирового нефтяного «поля». США – крупнейший в мире потребитель нефти (29%) и таким они останутся на уровне 2030 г. (около 1,2 млрд. т в год или около 21%). При этом больше половины потребляемой нефти США импортируют (к 2030 г. доля импорта увеличится до 60–65%). Что касается России, она сегодня вновь вышла на первое место в мире по добыче нефти, причем три четверти ее (с учетом вывоза нефтепродуктов) экспортируются.
Руководство США самым тщательным образом отслеживает энергетическую ситуацию в мире и готово к действиям в меняющихся условиях. Каждый американский президент (начиная с 1970-х гг.) принимает национальную энергетическую стратегию (или доктрину) на предстоящие 15–20 лет. Энергетическая безопасность входит в число высших приоритетов Американского государства. Ведется четкая координация (через Государственный департамент) всех действий государства и компаний за пределами США.
В России формирование долгосрочной энергетической политики ведётся с начала 1990-х. Ещё в 1992 г. правительство РФ одобрило основные положения Концепции энергетической политики в новых экономических условиях. В 1995 г. указом президента России были утверждены «Основные направления энергетической политики Российской Федерации на период до 2010 года», а постановлением правительства – Основные положения Энергетической стратегии на тот же период. В 2000 г. правительство РФ одобрило Основные положения Энергетической стратегии России на период до 2020 г., а в 2003 г. – и саму Энергетическую стратегию. Однако, на сегодняшний день эти документы не обеспечивают России решение важнейших для нее стратегических задач, в том числе формирование современной высоко конкурентоспособной экономики. Они требуют дальнейшей разработки. К тому же существует разрыв между сохраняющими свое значение положениями Энергетической стратегии и практикой. Принимаемые властями решения и нормативно-правовые акты зачастую имели (и имеют!) противоположную направленность по сравнению с рекомендациями и утверждениями Энергетической стратегии.
Важнейшая компонента нефтяного фактора – мировые цены на нефть. США как крупнейший в мире потребитель этого сырья заинтересованы в дешевой нефти. Дешёвая нефть – двигатель американской экономики, основа благополучия американской нации. И США всегда оказывали значительное влияние на её цену. Напротив, Россия как экспортёр заинтересована в высоких нефтяных ценах на мировом рынке, но возможностей серьёзно влиять на их уровень у страны никогда не было (4).
Тем не менее, в подходах к регулированию нефтедобычи и развитию нефтегазовой промышленности у России и США есть область согласования общих интересов. Обе страны заинтересованы, как минимум, в предсказуемых ценах на нефть. Следовательно, и в рамках «восьмерки», и в поле энергетического диалога «Россия — США» необходимо выявить, выработать общие, согласованные подходы к этой проблеме, а затем и условия, необходимые для создания и поддержания коридора «справедливых» цен на нефть, цен, приемлемых для потребителя, но одновременно дающих возможность вести прибыльный нефтяной бизнес странам – производителям.
За последние десять лет период колебаний цен на мировом рынке нефти сократился, а амплитуда выросла. Это значит, что в прошедшем десятилетии на этом рынке появились новые дестабилизирующие факторы, влияние которых постепенно росло. Среди таких факторов надо отметить неконтролируемый рост поставок из России, Казахстана и других стран – экспортеров нефти, не входящих в ОПЕК. По России, в силу большой зависимости её экономики от экспорта углеводородов, колебания цен на мировом рынке нефти бьют особенно больно. Выход один: принимать самое активное участие в регулировании мирового рынка нефти — вместе с ОПЕК, вместе с другими производителями нефти.
ЗНАЧЕНИЕ КАСПИЯ
В фокусе энергетической политики США находятся и маневры сверхдержавы вокруг Каспия. Этот регион ещё в середине 1990-х гг. был провозглашен зоной стратегических интересов США. Вашингтон предпринимает значительные усилия для установления контроля над нефтегазовыми ресурсами Каспия, начиная от обвинения лидеров ряда стран региона в коррупции и антидемократизме и кончая поддержкой соответствующих трубопроводных проектов.
Но должна ли такая политика пугать или злить Россию? Да, Каспий – точка столкновения российских интересов с интересами США (и не только в сфере нефти). Да, сейчас здесь американцы «вчистую» переигрывают русских. Но злиться надо на себя, а не на Америку. У нас есть очень серьезные возможности, были они и раньше. У нас было — и ещё остается — время для действий по защите своих национальных интересов в сфере энергетической безопасности. Правда, время это ограничено и продолжает сокращаться.
После войны в Ираке геополитическое значение Каспия возросло на порядки. И Каспий в новых условиях может стать либо зоной мира (через совместные инфраструктурные и другие проекты), либо новым источником международной напряженности, а то и военных действий.
Основной тезис с точки зрения интересов России в Каспийском регионе я бы сформулировал так: у нас нет другого выбора и не должно быть другой стратегии, кроме стратегии крупных инвестиций в Азербайджане, Казахстане, Узбекистане с целью, как минимум, поставить под влияние или управление российских компаний до трети углеводородных ресурсов этих стран. Это возможно и реально, это отвечает интересам и России, и других стран Прикаспийского региона. Если же мы упустим время, туда придет иной капитал, неважно какой – американский, китайский или европейский. И когда, наконец, российские компании, надумают входить в их бизнес, им придется платить за это втридорога.
К сожалению, среди отечественных ВИНК нет таких, которые могли бы быть отнесены к транснациональным. Все они находятся в самом начале вхождения на международные рынки добычи углеводородов и связанных с этим услуг. Наиболее продвинутым и последовательным в стремлении стать транснациональной компанией является «Лукойл», который планомерно наращивает зарубежные нефтегазовые активы (правда, пока доля его зарубежных активов не превышает 5%).
Тем временем, развитие нефтегазового сектора на постсоветском пространстве приобретает все большую динамичность. И в Казахстане, и в Узбекистане и в Азербайджане инвестиций в НГК на тонну добычи нефти и на душу населения больше, чем в России. Вот некоторые цифры.
В 1991 г. Россия добывала 643 млрд м3 газа, в 2004-м – 634 млрд м3. Казахстан добывал, соответственно, 8 и 20 млрд м3, Узбекистан – 42 и 60 млрд м3. В 1991 г. Россия добывала 462 млн т нефти, в 2004-м – 459 млн т. А Казахстан – соответственно 27 и 59 млн. т (в 2006-2007 гг. года его добыча может дойти до 80 млн т.) Азербайджан в 1991-2004 гг. увеличил свою добычу с 8 до 16 млн т. в год.
В области нефтегазодобычи Россия только-только начинает приближаться к советскому уровню и еще не достигла его, тогда как страны Центрально-Азиатского региона и Азербайджан, в тяжелейших условиях наращивая добычу углеводородов, добились существенного прогресса в сравнении с советским временем.
Выгода (и необходимость) продвижения российских компаний не только на Запад, но и на бывший советский Восток абсолютно очевидна. Себестоимость добычи в таких странах, как Казахстан, Азербайджан, Туркмения, Узбекистан, значительно ниже, чем во многих районах России, и уже в ближайшие годы эти страны могут превратиться в главных наших конкурентов на мировом рынке нефти и газа, особенно в Европе.
В этой ситуации самым разумным было бы сделать так, чтобы российские инвестиции пошли в нефтегазовую промышленность Казахстана, Азербайджана, Туркмении и Узбекистана. Доля российских нефтяных компаний в добыче нефти и газа в этих странах должна составлять не менее 30%. Это позволит не только перейти от конкуренции к партнерству на мировом рынке нефти и газа, но и решить геополитические задачи, стоящие перед Россией.
В последнее время, судя по всему, понимание важности крупных российских инвестиций в экономику СНГ начинает, наконец, завоёвывать признание и в правительственных кругах, и в нефтяном бизнесе России.
ЕВРОПЕЙСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ НЕФТЯНОЙ ПОЛИТИКИ
Европа традиционно является основным экспортным рынком для российского жидкого топлива и газа. Таким этот рынок, несмотря на все усилия европейцев по его диверсификации, останется и на ближайшие десятилетия. Однако, время не стоит на месте. Процессы глобализации требуют активных действий и новых решений даже в традиционных видах бизнеса.
Поэтому основная задача для российских компаний – и нефтяных, и газовых – выйти на внутренние рынки Европы. Выйти, минуя посредников, на конечного потребителя с готовым продуктом. Выйти, приобретая европейские нефтеперерабатывающие заводы и сбытовые компании, стимулируя и участвуя в развитии сети нефте- и газопроводов, связанных с Россией. Это даст нам гарантированный сбыт, гарантированный доход, в меньшей степени зависящий от мировой конъюнктуры, и, соответственно, стабильность валютного курса и наполняемость бюджета. Тогда через какие-то несколько лет нас уж не так остро будет волновать, что там происходит в ОПЕК и в каком состоянии находится американская экономика.
В решении этой задачи огромная роль принадлежит как государству, так и отлаженной, гибкой системе диалога «государство – нефтегазовый бизнес». Нужны и гармонизация нормативно-правовой базы РФ и ЕС, и унификация налоговой и таможенной политики, и всяческая поддержка компаний в их стремлении приобретать собственность в зарубежных странах.
И в ситуации с Ираком, и вокруг Каспия, и на европейском направлении требуется прежде всего координация усилий государства и бизнеса, нужна активная энергетическая дипломатия, которая, в свою очередь, невозможна без научно обоснованной и последовательной государственной энергетической политики.
И здесь нам есть чему поучиться у многих наших партнеров и конкурентов.
НЕИЗБЕЖНОСТЬ МНОГОПОЛЯРНОГО ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО МИРА
Наряду с процессом глобализации мировых энергетических рынков наблюдаются тенденции формирования «энергетических полюсов».
До развала Советского Союза в мире присутствовало несколько четких полюсов, которые обеспечивали баланс политических, военных и экономических интересов. После исчезновения СССР баланс интересов был нарушен. В мире возникла однополюсная ситуация, когда все интересы стала стремиться выражать одна сверхдержава – Соединенные Штаты Америки. Однако, конструкция «униполя» оказалась недолговечной. Мир не может нормально существовать с одним полюсом. Основой появления нового многополярного мира является энергетика. Она уже сейчас многополярна.
Один из полюсов многополярного энергетического мира — США, потребление которых поглощает 27% добываемых на планете нефти и газа.
Другой полюс — это производители нефти и газа, объединенные в ОПЕК.
Еще один, достаточно своеобразный, полюс мировой энергетики — независимые производители нефти (Россия, Норвегия и др.).
Идет быстрый процесс формирования двух новых мощных полюсов потребления энергоресурсов – Индии и Китая.
Возможно появление новых, бурно растущих точек энергопотребления в странах Юго-Восточной Азии.
Такова реальная многополярность энергетического мира! Эти полюса могут достаточно свободно составлять разные конфигурации, что, по моему убеждению, является преддверием и доказательством неизбежности многополярного энергетического мира.
Россия в многополярном энергетическом мире, так сказать, присутствует. А вот сохранит ли она свое место в этом мире в будущем? Ответ на вопрос зависит от того, какие векторы развития Россия изберет.
ПРОГНОЗЫ И ПРОБЛЕМЫ
О роли энергии в развитии общества написаны горы книг и статей, и сейчас, наверное, никто не будет спорить с тем, что энерговооруженность и энергоэффективность на рубеже XX-XXI веков стали одними из критериев государственного могущества. Как мне уже приходилось писать, не исключено, что через 10–15 лет появится какой-либо принципиально новый вид энергии, но значимость критерия «энерговооруженность» от этого абсолютно не уменьшится (5).
Более того, без роста энергопотребления невозможен длительный экономический рост, невозможно само развитие общества, ибо с развитием общества растёт его зависимость от энергии и энергоисточников. Каждому новому технологическому укладу (циклу) присущи не только качественные изменения в структуре использования и видах энергоресурсов, но и кратный рост энергопотребления.
Так, с 1971-го по 2000 год мировое потребление энергоресурсов увеличилось в 1,8 раза. При этом потребление нефти выросло на 47%, угля – на 62%, природного газа – в 2,3 раза, а урана – в 23 раза! Быстрый рост потребления первичных энергоресурсов прогнозируется и на ближайшие десятилетия. И хотя его прогнозные оценки, выполненные в последние семь-десять лет, имеют значительный разброс, общую тенденцию все определяют однозначно: рост, рост и еще раз рост.
Темпы роста энергопотребления в мире до 2030 года могут составить от 1,6 до 2,5% в год в зависимости от темпов экономического роста, динамики научно-технического прогресса, а также успехов в реализации программы «устойчивого развития», направленной на сохранение среды обитания на Земле.
Как показали исследования Международного энергетического агентства (МЭА), в последние десятилетия спрос на энергоресурсы увеличивался прямо пропорционально темпам роста мирового ВВП. Так, с 1971 по 2002 г. каждый процент роста мирового ВВП, рассчитанного по паритету покупательной способности (ВВП ППС), сопровождался увеличением спроса на первичные энергоресурсы на 0,6%.
Эти исследования ещё раз подтверждают вывод ряда специалистов о том, что при огромном разрыве между уровнями экономического развития (и, следовательно, энергопотребления) в развитых и развивающихся странах повышение эффективности использования топлива и энергии всего лишь замедляет, сдерживает темпы роста спроса на энергоресурсы, но не в состоянии отменить рост как таковой.
Прогнозы мирового энергопотребления ставят в повестку дня, по крайней мере, два вопроса: - Насколько намечаемый рост потребления топлива и энергии обеспечен природными ресурсами?
- Какова роль нефти в прогнозируемом росте спроса?
Попробуем ответить на эти вопросы.
Исследования последнего десятилетия однозначно свидетельствуют: в обозримой перспективе энергетический голод человечеству не грозит. Намечаемое развитие мировой энергетики опирается на прочную сырьевую базу. Доказанные извлекаемые мировые запасы нефти составляют 143–173 млрд. т (6), что при стабилизации её мировой добычи на уровне 4 млрд. т в год (2003 г. – 3,7 млрд. т) приведёт к исчерпанию этих запасов лишь через 36–43 года. Неоткрытые (прогнозные и вероятные) ресурсы нефти в настоящее время оцениваются ещё в 200–230 млрд. т, что эквивалентно 50–57 годам их будущего потребления. Кроме того, существуют и ресурсы «нетрадиционной» нефти, т.е. нефти, содержащейся в битуминозных породах и нефтеносных песчаниках. Для промышленного освоения подготовлено около 90 млрд. т такой нефти, а общие её ресурсы, по имеющимся оценкам, могут достигать 260–950 млрд. т (7).
Доказанные извлекаемые мировые запасы газа, по последним оценкам Cedigas, составляют 180 трлн. куб. м, что при стабилизации его мировой добычи на уровне 3 трлн. м3 в год (2003 г. – 2,6 трлн.) приведёт к исчерпанию этих запасов лишь через 60 лет. Суммарные начальные ресурсы газа оцениваются в 436–500 трлн. м3, из которых около 55 уже добыто и 180 трлн., как уже отмечалось, – разведанные запасы. Таким образом, неоткрытые (прогнозные и вероятные) ресурсы газа составляют от 200 до 265 трлн. м3, что эквивалентно ещё 67–88 годам потребления (8).
Разведанные рентабельно извлекаемые мировые запасы угля составляют 900–1000 млрд. т, из которых 750 млрд. т – каменного. При стабилизации мировой добычи угля на уровне 5 млрд. т в год (2002 г. – 4,8 млрд. т) разведанными запасами угля человечество обеспечено на 180–200 лет. Общие геологические ресурсы угля в мире, по официальным национальным данным, оцениваются в 14 800 млрд. т, из которых уже добыто около 160 млрд. т (9).
Кроме ископаемых видов топлива человечество располагает и значительными ресурсами возобновляемых источников энергии. Технически и экономически реализуемая часть этих ресурсов оценивается в 80–85 млрд. т нефтяного эквивалента. Кроме того, на планете имеются значительные разведанные запасы урана, которых, при современных темпах расходования, хватит на 45 лет (10). А на подходе – термоядерная энергетика, другие еще не открытые виды энергии и способы её получения.
Таким образом, в обозримой перспективе основной проблемой развития мировой энергетики будет не нехватка энергетического сырья, а возможность обеспечить требуемые объёмы производства топлива и энергии необходимыми инвестиционными ресурсами, — на условиях, при которых стоимостные показатели производства приемлемы для потребителей и привлекательны для производителей. При этом необходимо обратить пристальное внимание на научно-технический прогресс и новые технологии (на всех этапах разведки, производства, транспортировки, преобразования и потребления топливно-энергетических ресурсов) как один из основных факторов, определяющих состояние и перспективы мировой энергетики.
Что касается роли нефти в мировой экономике, на современном этапе развития общества ее трудно переоценить. Нефть является главным сырьём для производства самых различных синтетических материалов. И хотя существующие технологии позволяют получать продукты органического синтеза из различных видов сырья – угля, газа, биомассы, их стоимость пока (за исключением газовых технологий) намного выше, чем при производстве из нефти. Нефть (вернее, продукты её переработки) – основное топливо для транспортных средств и эффективное котельно-печное топливо. Достаточно сказать, что на нефтепродуктах вырабатывается 8% всей электроэнергии в мире (11).
В ближайшие 20–30 лет нефть сохранит своё доминирующее значение в структуре мирового энергопотребления, хотя темпы роста спроса на неё и не будут столь высокими, как на газ или даже на энергоресурсы в целом.
При дальнейшем наращивании объёмов потребления нефти значение её в мировом энергетическом балансе будет снижаться. Свой пик нефть как топливо уже прошла. XIX век был веком угля, XX-й – нефти, XXI век (вернее, его первая половина) станет веком диверсификации энергоносителей (нефти, газа, угля, ядерного топлива и возобновляемых, включая биомассу, источников энергии).
В XXI веке с нефтью всё больше и больше будут конкурировать другие энергоносители, причём не только в секторе котельно-печного топлива, где позиции нефти уже в настоящее время достаточно скромные, но и в части моторного топлива, где нефть пока доминирует. Уже в ближайшие годы ожидается прорыв природного газа на рынок моторного топлива – и непосредственно как топлива и в виде синтетического моторного топлива и диметилэфира. Следовательно, возникает задача: определить те сегменты мировых энергетических рынков, где нефть останется наиболее эффективным энергоносителем.
НЕФТЬ ДЛЯ РОССИИ: ЛОКОМОТИВ РОСТА ИЛИ ТОРМОЗ РАЗВИТИЯ?
I. Что такое нефть для России?
Мне уже неоднократно приходилось отвечать на этот вопрос. Прежде всего, нефтяная промышленность — важное звено российской экономики, обеспечивающая все отрасли экономики и население страны широким ассортиментом моторных топлив и других горюче-смазочных материалов, сырьем для нефтехимии, котельно-печным топливом и прочими ценными нефтепродуктами.
Нефтяная промышленность, включая магистральный трубопроводный транспорт нефти и нефтепродуктов, производит 12–14% промышленной продукции России, формирует до 16% доходов федерального бюджета (2000 г. – 17,6%) и 13–15% консолидированного бюджета (2000 г. – 16,3%), а также до 30% валютных поступлений страны (2000 г. – 35%). Тем самым формируется место отрасли в системе энергетической и в целом национальной безопасности России (12).
Рост добычи нефти в России в последние годы происходит, в основном, на действующих и открытых ранее месторождениях, на уже созданной инфраструктуре, за счет интенсификации ранее созданных активов.
Во всем мире в нефтегазодобыче идет последовательное снижение издержек и затрат. И у нас, на первый взгляд, все здесь выглядит вполне достойно. Однако в российской экономике снижение издержек в последние годы во многом искусственно. В первую очередь оно обеспечивается за счет нашего прошлого, а именно тем, что к началу 1990-х была создана колоссальная производственно-техническая база, опираясь на которую и удается поддерживать желаемую динамику показателей текущих издержек.
Поэтому возникает закономерный вопрос: могут ли наши нефтегазовые гиганты справиться с неизбежно грядущими проблемами? Я полагаю, что в одиночку, без активного и целенаправленного взаимодействия с государством, — безусловно, нет.
В основе сегодняшнего роста НГК лежат не столько внутренние, сколько внешние факторы, прежде всего благоприятная конъюнктура мировых рынков. Причём даже в основе самих высоких цен на нефть лежат не столько долговременные структурные тенденции, сколько положение, создаваемое глобальной военно-политической стратегией США. Таким образом, быстрый рост добычи нефти в России в последние годы базируется на весьма шатком фундаменте.
То есть во второй половине 1990-х гг. (а точнее, в 1997–98 гг.) в отрасли произошел качественный перелом: каждые две тонны нефти из трех добытых (а позже и больше) стали предназначаться к вывозу из России. Подобная пропорция, согласно Энергетической стратегии России, должна сохраниться на весь период до 2020 г.
II. Какие мировые цены на нефть более благоприятны для экономического развития России, — высокие или низкие?
Я полагаю, что очевидность ответа («Высокие, поскольку у нас основные валютные доходы, вообще доходы от экспорта, это – доходы от нефти») здесь только кажущаяся. Основной минус высоких цен на нефть состоит в том, что они консервируют структуру российской экономики в ее нынешнем виде, создают видимость экономического благополучия, иллюзию того, что менять ничего не надо. Добывай нефть, качай на экспорт, а все остальное можно купить. И наоборот, низкие цены — определенный стимулятор позитивных структурных перемен. Опыт 1998–2000 гг. показал, что после дефолта, на фоне низких цен, российская экономика активизируется. Однако, как только в страну начинает поступать обильный долларовый поток, стимулы к развитию слабеют.
И все же это еще не ответ, а только эскиз ответа. Чтобы ответ удовлетворял вполне, необходимы серьезные, глубокие исследования, в том числе на моделях народнохозяйственного прогнозирования. Такие исследования только предстоит провести, хотя, сказать откровенно, очереди заказчиков, нетерпеливо ждущих ответ на поставленный вопрос, что-то не видно Сложившаяся ситуация, похоже, устраивает большую часть нынешней политической и деловой элиты страны…
Между тем, по моему твёрдому убеждению, ответ остро необходим. Причём скорейший, абсолютно четкий и максимально полный ответ, убедительный не только для правящей элиты, но и для всего общества, которое – не забудем об этом — представляет собой силу, способную подвигнуть (заставить, принудить) элиту к изменению экономического курса страны.
III. Что есть нефть для России – средство формирования современной высокоэффективной, диверсифицированной экономики или орудие дальнейшего закабаления страны, закрепления за нею статуса «великого сырьевого придатка» развитых государств?
И на этот вопрос, увы, я не могу ответить однозначно.
Конечно, хотелось бы, чтобы с помощью нефтяной отрасли, всего ТЭК страна успешно преодолела социально-экономический кризис, вызванный непродуманным и неподготовленным переходом к началам рынка, чтобы средства, которые даёт ТЭК, преобразовали всю структуру экономики России и обеспечили устойчивое развитие. Ведь именно эти цели закладывались коллективом учёных и специалистов (которым мне довелось руководить), готовившим в середине 90-х годов Энергетическую стратегию России.
Стратегия, выработанная нами, была одобрена постановлением Правительства Российской Федерации №1006 от 13 октября 1995 года. В условиях 1996–2000 годов, однако, она не стала тем эталоном, с которым сверялись бы все действия государственных органов и хозяйствующих субъектов в энергетическом секторе, хотя и определила общие ориентиры в управлении и реформировании ТЭК.
У современного Российского государства, к великому сожалению, как не было, так и нет внятной долгосрочной экономической политики. Та же Энергетическая стратегия (и в редакции 1995 г., и в редакциях 2000 и 2003 гг.) хотя и содержит общеэкономические положения, но направлена, главным образом, на решение задач производства энергоресурсов. Даже вопросы использования топлива и энергии в ней скорее ставятся, чем решаются.
Моя точка зрения состоит в том, что до сих пор ТЭК России, в том числе нефтяная отрасль, не имеют потенциала ни для поддержания платежеспособного спроса на необходимые им машины, оборудование и материалы, ни для генерации финансовых потоков, в том числе рентного характера, с целью их переориентации на развитие обрабатывающей промышленности и наукоёмких производств.
IV. А может ли нефтяная отрасль, ориентированная на экспорт, в принципе обеспечить долговременный и устойчивый экономический рост?
И здесь не надо торопиться с ответом, хотя о богатстве Саудовской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратов, об уровне жизни их населения ходят легенды.
Попробуем проанализировать экономические и энергетические показатели основных стран — экспортёров нефти и нефтепродуктов и некоторых развивающихся стран — импортёров нефти и других энергоресурсов за длительный 30-летний период с 1971-го по 2000 год. Для анализа возьмет развивающиеся страны, которые не только традиционно импортируют нефть, нефтепродукты и природный газ, но и значительно зависят от такого импорта. Например, Сингапур и Гонконг в 2000 г. импортировали все потребляемые в стране энергоносители, зависимость от импорта Тайваня, Израиля и Южной Кореи в том же году составила от 97 до 87%, Турции – 66%, Филиппин – 51%. Включим также в эту группу Таиланд и Бразилию, зависимость которых от импорта энергоносителей хотя и несколько ниже (45% и 24% соответственно), но также носит постоянный характер. Причём ни одна из этих стран, кроме Бразилии, собственной добычи нефти не имеет.
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В СВЕТЕ МИРОВОГО ОПЫТА
Во всех странах — экспортёрах нефти наблюдается весьма средний уровень производства ВВП на душу населения. Даже в Саудовской Аравии, Кувейте и ОАЭ этот показатель составлял в 2000 г., соответственно, 10,46, 14,83 и 18,24 тыс. долл., что существенно ниже уровня не только промышленно развитых стран (стран ОЭСР), где этот уровень равнялся 21,94 тыс. долл. на человека, но и таких ещё недавно слаборазвитых стран, как Израиль, Тайвань, Сингапур или Гонконг.
Единственное исключение – Катар, где на 0,59 млн. человек добывается 32 млн. т нефти, а ее экспорт и сжиженного природного газа составляет 44,7 млн. т нефтяного эквивалента. В Катаре валовой внутренний продукт по паритету покупательной способности (ВВП ППС) на душу населения в 2000 г. достиг 26,05 тыс. долл., что вполне сопоставимо с показателями Дании, Канады и Швеции.
Что же касается традиционных экспортёров нефти, например, Ирана, Венесуэлы, Ливии, Алжира, то здесь ВВП ППС на душу населения составляет 5,56 – 4,98 тыс. долл., что ниже общемирового показателя (6,93 тыс. долл.) и нижем, чем в Таиланде, Турции и Бразилии. Даже в Мексике, которая входит в число стран ОЭСР и имеет многоотраслевую развитую экономику, ВВП ППС на душу населения в разы меньше, чем, скажем, в Израиле, Тайване, Сингапуре и Гонконге.
Кстати, Норвегия, которая славится очень высоким уровнем жизни и является одним из основных в мире экспортёров углеводородов (в 2000 г. – 146 млн. т нефти и 50,5 млрд. куб. м природного газа на 4,5 млн. чел. населения), получает душевой ВВП ППС меньше, чем вообще не имеющая топливных ресурсов, кроме торфа, Ирландия или полностью импортирующая жидкое топливо Исландия, — 26,3 тыс. долл. в Норвегии против 27,65 и 26,86 тыс. долл. соответственно в Ирландии и Исландии.
Что же говорить об Ираке или Нигерии, душевой ВВП ППС которых в 2000 г. был одним из самых низких в мире (соответственно 1,38 и 0,81 тыс. долл.)?
Экспорт нефти не только не обеспечил в большинстве основных стран -экспортёров роста душевого ВВП ППС до уровня развитых стран или «азиатских тигров», но не смог даже удержать этот показатель на уровне тридцатилетней давности. В Саудовской Аравии ВВП ППС снизился на 13,4%, в Нигерии – на 15%, в Венесуэле – на 22,5%, в ОАЭ – на 31%, в Ливии – в 3,5 раза, в Ираке – в 5,3 раза. Как видим, процесс этот коснулся и самых богатых (ОАЭ, Саудовская Аравия), и самых бедных (Ирак, Нигерия). Практически не увеличился ВВП ППС на душу населения и в Иране, где рост за 30 лет составил всего 7% (только в Алжире и Мексике данный показатель вырос в полтора раза). А ведь эти страны – экспортеры нефти, вместе взятые, за тридцать лет добыли и отправили на мировой рынок более 33 млрд. тонн нефти! Больше миллиарда тонн ежегодно!
В еще недавно отсталых, не имеющих собственных нефтяных ресурсов странах, экономический рост за 30 лет был в десятки раз более интенсивным, чем в ведущих мировых экспортёрах нефти. Так, в Израиле, Таиланде и Гонконге ВВП ППС на душу населения увеличился в 3,6–3,8 раза, в Корее и Сингапуре – в 4,6–4,7 раза, на Тайване – в 5,9 раза. И только на Филиппинах, в Бразилии и Турции ВВП ППС на душу населения за 30 лет увеличился относительно незначительно, -примерно так же, как в Алжире или Мексике.
Экономическая история однозначно свидетельствует: нефтяная отрасль, ориентированная на экспорт, в принципе не может обеспечить долговременный и устойчивый рост национальной экономики.
Да, нефть – мощный двигатель экономического развития, но в том и только в том случае, если эта нефть потребляется, а не вывозится и продаётся. И для России, где ВВП ППС на душу населения в 2000 г. составил 7,63 тыс. долл. (больше, чем в Ливии, Венесуэле или Иране, но меньше, чем в Мексике или Саудовской Аравии), удвоить ВВП к 2010 г. наращиванием экспортного потенциала углеводородов невозможно в принципе.
Ещё раз повторим: нефтяная промышленность является стратегически важным звеном и мировой экономики, и, разумеется, экономики России. Именно нефть обеспечивает значительную часть экономического роста, — при условии, что эта нефть с толком, то есть производительно, потребляется. Россия – великая нефтяная держава, но великой экономической державой она станет лишь тогда, когда основная часть добываемой в стране нефти будет использоваться внутри страны, — и не просто сжигаться, а перерабатываться в сотни и тысячи различных продуктов.
Отсюда выводы, которые, с моей точки зрения, должны определить стратегические цели российской нефтяной промышленности на сегодня и в будущем: - Развитие нефтяной отрасли в России должно ориентироваться, главным образом, на внутренний рынок;
- Стратегический вектор развития отрасли – создание в рамках вертикально-интегрированных нефтегазовых компаний мощных нефтехимических производств;
- Экспортная составляющая нефтяной отрасли должна быть тесно увязана с экспансией отечественных нефтегазовых компаний на зарубежные рынки и дополняться контролем углеводородных ресурсов в третьих странах.
1). См.: Шафраник Ю.К., Малышев Ю.Н., Козовой Г.И. Реструктуризация угольной промышленности России. Новая парадигма развития. – М., ФГУП Изд-во «Нефть и газ» РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина, 2004.
2). См.: Шафраник Ю.К. Нефтяная промышленность в системе национальной экономики и геополитики России. – М., НП, 2004 г.
3). См.: Энергетическая политика России на рубеже веков (в 2-х томах). – М., «Папирус Про», 2001. т. 1: Формирование Энергетической стратегии России (исторический генезис), 2001г.
4). См.: Мастепанов А.М., Шафраник Ю.К. Актуальные задачи нефтяной политики России. – «Мировая энергетическая политика», №9, 2003 г.
5). См.: Безопасность России. Правовые, социально-экономические и научно- технические аспекты. Энергетическая безопасность (Нефтяной комплекс России). – М., МГФ «Знание», 2000.
6). World Oil, various issues. Gulf Publishing Company, Houston; Oil and Gas Journal, various issues. Penwell Corporation, Oklahoma.
7). World Petroleum Assessment 2000. United States Geological Survey, Washington.
8). Natural Gas in the World. Institut Francais du Petrole, 2004, Rueil-Malmaison.
9). Малышев Ю.Н., Зайденварг В.Е., Зыков В.М., Краснянский Г.Л., Саламатин А.Г., Шафраник Ю.К., Яновский А.Б. Реструктуризация угольной промышленности. (Теория. Опыт. Программы. Прогноз.). – М., компания «Росуголь», 1996.
10). Белая книга ядерной энергетики. М., Изд-во ГУП НИКИЭТ, 2001.
11). Key Word Energy Statistics from the IEA, 2002 edition. – OECD/IEA, 2002.
12). Ю.К. Шафраник Нефтяная промышленность в системе национальной экономики и геополитики России. – М., НП, 2004 г.
13). См.: Шафраник Ю.К. Нефтегазовый фактор России. – М., 2005.
Нефтяной комплекс России стоит на пороге больших и серьезных перемен. Перспективы его развития в ближайшее время будут определяться решением таких основных проблем, как недропользование и состояние ресурсной базы отрасли; структура комплекса и демонополизация; инвестиции и новые проекты. Именно от решения этих проблем (а не от уровня мировых цен, которые могут способствовать или препятствовать решению!) зависит будущее нефтяного комплекса страны (13). Нефтяная отрасль России, в основном, работает на зарубежные рынки. По итогам 2002–2004 гг. на внешние рынки уходило, включая нефтепродукты, 73–75% добытой в стране нефти. Отметим, что еще в 1995 г. этот показатель составлял всего 49%, так же, как и в 1990 году (с той разницей, что в 1990 г. из 266 млн. т жидкого топлива, вывезенного из России, 154 млн. т ушли в другие республики единого государства – Советского Союза и экспортом не являлись). Благоприятная ценовая конъюнктура внешних рынков в сочетании с позитивными внутренними факторами экономического роста создали иллюзию того, что основные проблемы нефтяного комплекса России решены и можно рассчитывать на дальнейшее его развитие. Не ставя под сомнение зависимость современной экономики России от конъюнктуры на мировом рынке нефти, а также роль и значение ценового фактора в развитии нефтяной отрасли, следует признать, что этот фактор — лишь один из многих, преувеличивать его значение нельзя.
Шафраник Ю.К. Многополярный энергетический мир и Россия. — Сборник «Аналитические записки», РГРК «Голос России», Фонд «Мировая политика и ресурсы», декабрь, 2005. — стр. 21-46.
