Еще несколько месяцев назад вряд ли кто мог предположить, что "поджигателей третей мировой войны" Джорджа Буша и Тони Блэра представят к нобелевской премии мира. Новоявленные миротворцы весьма заинтересованно обсуждают предстоящий раздел Ирака на оккупационные зоны и распределяют среди собственных компаний подряды на обустройство постсадамовского государства. Тем временем Россия и группа стран, выступивших иже с ней против антииракской коалиции, подсчитывают убытки.
Чем обернулась война в Ираке для российской экономики? С этим вопросом мы обратились к нашему земляку Юрию Шафранику, председателю совета Союза нефтегазопромышленников России и председателю правления межгосударственной нефтяной компании "Союзнефтегаз".
Ю.Ш.: Потери России в Ираке напоминают снежный ком, который увеличивается год от года. Считайте сами: до бури в пустыне, что разразилась в 1991-м, отечественные компании осуществляли в Ираке около сотни проектов, держали там тысячи специалистов, еще несколько десятков тысяч человек работали по иракским проектам в нашей стране. Если посчитать лишь имевшиеся некогда проекты, то из-за международных санкций за 12 лет мы упустили свыше 30 млрд. долларов чистой прибыли. Завезенное оборудование пришлось бросить, контракты оказались заморожены.
Все это потери вчерашние. Можно ли сосчитать наши потери от последней военной кампании в Ираке?
Ю.Ш.: К началу нынешней войны ежегодный товарооборот России с Ираком в рамках программы "Нефть в обмен на продовольствие" достиг 2,3 млрд. долларов. Ничего этого уже не будет. Кроме того, российско-иракская межправительственная комиссия разработала целую программу сотрудничества в условиях эмбарго и санкций, включавшую конкретные проекты еще на 42 млрд. долларов. Она была согласована заинтересованными министерствами двух стран. Только на Западной Курне, отписанной "ЛУКОЙЛу", предполагалось выйти на добычу 30 млн. тонн нефти в год при извлекаемых запасах в 1,1 млрд. тонн! Подсчитывать потери здесь бесполезно. Ведь речь шла о стратегическом влиянии России на мировой рынок. Можно представить, какие прибыли получит тот, кому достанутся иракские проекты.
Россия потеряла для себя иракский рынок навечно?
Ю.Ш.: Теоретическая возможность возвращения российских компаний в Ирак остается. Ведь юридически межгосударственные контракты не разорваны. Но надо быть жесткими реалистами: во время бури в пустыне, когда мировое сообщество решило наказать Ирак за нападение на Кувейт, раздираемые противоречиями СССР и Россия были на стороне антииракской коалиции. Однако до сих пор наша страна не имеет в Кувейте ни одного проекта. Хотя другие участники коалиции приняли участие в восстановлении Кувейта, а их компаниям, потерявшим свой бизнес на Ближнем Востоке, за счет иракской нефти выплатили компенсации. Теперь нам будет гораздо сложнее отстаивать свои интересы. Без энергичной политической поддержки руководства страны даже крупнейшим российским компаниям на иракский рынок не пробиться.
Первопричиной иракской войны называют несметные запасы этого государства. И раз уж война разгорелась из-за нефти, то победители вряд ли допустят россиян к месторождениям.
Ю.Ш.: А нас вообще никто никуда пускать не собирается. Пора привыкнуть: мы живем в очень жестоком мире, где идет борьба за выживание. Каждый решает свои собственные экономические проблемы. Если ждать, что тебя куда-то пустят, то лучше никуда и не ходить. Во время прошлой войны в Персидском заливе мы потеряли ближневосточный рынок лишь по одной причине: в тогдашней суматохе, когда разваливали СССР, просто некому было отстаивать интересы российского государства, в том числе и в Совете безопасности ООН.
Сегодня нередко рассказывают страшилки о неминуемом обвале мировых цен на нефть.
Ю.Ш.: Все гораздо сложнее. В мире - застой, и федеральная резервная система США еще год назад намекала: 17 долларов за баррель - весьма неплохая цена для подъема американской экономики. Следует готовиться к тому, что период высоких цен на нефть заканчивается. Послевоенное развитие в Ираке по влиянию на распределение контроля над мировыми энергоресурсами, на нефтяные цены, инвестиции - качественно новая эпоха. К ней нужно приспосабливаться радикально. Ведь Россия последние годы жила исключительно за счет нефти. Советский Союз, например, в лучшие годы экспортировал максимум 135 млн. тонн нефти. Россия в прошлом году продала за рубеж вдвое больше - свыше 270 млн. тонн! Причем при столь высоких ценах, которые СССР и не снились. Таких стабильно высоких цен - 25-28-26 долларов за баррель, что сохраняются в мире с 2000 года, - не было 20 лет. С 1980 по 1998 годы нефть стоила в среднем 17,5 доллара за баррель. Потом цены на нефть обвалились до 10 долларов, продержались на этом уровне 6 месяцев, и наша страна получила дефолт по полной программе.
Россия устремляется навстречу очередному дефолту?
Ю.Ш.: Если не будем расслабляться, будем действовать последовательно, то полагаю, нам удастся пройти этот этап без глобальных потерь. И дело здесь не в иракской нефти. Все развитые страны заинтересованы в снижении цен на энергоносители. Оно способствовало бы ускорению развития мировой экономики. Экономика же России настолько пропитана нефтью, так привыкла к этому халявному источнику финансовых ресурсов, что падение цен ниже 25 долларов за баррель для нее уже плохо, а ниже 18 долларов - удар ниже пояса.
Что же случится после того, как США зальют весь мир иракской нефтью?
Ю.Ш.: Заливать иракской нефтью мир никто и не помышляет. В Ираке ежегодно добывали 100 - 120 млн. тонн, в течение двух-трех лет выйдут на 150 млн. тонн, а если понадобится, то без особых сверхусилий за семь - десять лет достигнут и 300 млн. тонн. Но бояться иракской нефти как таковой не стоит. Согласно среднесрочным прогнозам, потребление энергоносителей в Европе возрастет на 100 млн. тонн в год. При этом добыча в Северном море падает, а Россия вышла на невиданный доселе экспорт. Если наша экономика начнет оживать, то большая часть энергоресурсов будет потребляться внутри страны, как это было некогда в СССР. И мы не сможем обеспечивать сырьем весь Запад. В этих условиях Ирак едва ли не единственный стратегический регион для обеспечения потребностей индустриальных держав. Это серьезный ресурсный форпост для влияния на Европу. Хотим мы того или нет, но по запасам Ирак - вторая страна в мире после Саудовской Аравии.
Но чего, если не иракской нефти, так боятся российские политики?
Ю.Ш.: Неизбежный выход Ирака на мировой рынок нефти изменит всю структуру инвестиций в нефтяную отрасль. В частности, сдержит иностранные вложения в освоение отдаленных районов с трудно извлекаемыми запасами, может повлиять на планы российских компаний, потому что спрос на дорогую нефть из России будет гораздо меньше. Зачем мучиться, когда запросто можно получить более качественную и менее дорогую ближневосточную нефть? Себестоимость иракской нефти - 2 доллара за баррель, в то время как у нас с транспортом уже сегодня она зашкаливает за 12 долларов.
Неужели наше будущее безрадостно?
Ю.Ш.: Нет, конечно. В мире прекрасно понимают: Восток - дело тонкое, следовательно, достаточно неустойчивое. Поэтому значение России как резервного источника углеводородов сохранится. Кроме того, нам необходимо переходить от конкуренции к партнерству на мировом рынке нефти и газа, что позволит решать и геополитические задачи, стоящие перед Россией. Здесь выделил бы следующее. Прежде всего необходимо приложить максимальные усилия, проявить политическую волю, чтобы наши нефтяники вошли в каспийский бассейн, закрепились в Туркмении, Узбекистане, Казахстане, Азербайджане. Это вполне реально при выстраиваемых ныне межгосударственных отношениях.
Еще одно направление - европейское. Мы должны действовать без промедления, жестко: приобретать в Европе, пока есть такая возможность, нефтехимические, перерабатывающие заводы, сбытовую сеть и тем облегчить доступ стран Евросоюза к российским ресурсам. Если же мы согласимся с той ролью, которую нам навязывают американские политологи, и будем продавать нефть на границе с Украиной, а не в самой Европе, тогда какие бы технологии ни применялись внутри России, наша страна так и останется сырьевым придатком развитого Запада.
Андрей ФАТЕЕВ