Ю.К. Шафраник: «Чтобы добывать 500 литров нефти стало выгодно» (интервью изданию «Торгово-промышленные ведомости», 16 марта 2016 года)

Ситуация в нефтегазовой отрасли, цена на углеводороды, отношение государства к отечественному нефтегазовому комплексу – все это стало темой беседы нашего корреспондента с председателем совета Союза нефтегазопромышленников, руководителем Комитета ТПП РФ по энергетической стратегии и развитию ТЭК Юрием Шафраником.

Юрий Константинович, сейчас цена на нефть упала очень сильно. Приведет ли это к изменению работы самих нефтяников?
Скажу так: в любом случае всех это заставляет работать с издержками. На самом деле ничего особенно страшного в этом нет, по идее, с ними всегда надо работать. И, как результат, будет эффективность. Ну а второе – это то, о чем мы уже говорили: даже в условиях низких цен на нефть нельзя бросать инвестиционные программы. Наш Комитет планирует в течение этого года сделать несколько заседаний подряд на тему «трудной» нефти. Потому что для трудноизвлекаемых запасов надо создавать условия, которые позволяли бы вовлечь их в оборот. И еще надо иметь в виду, что эти запасы разные. Та же сланцевая нефть тоже трудноизвлекаемая. Поэтому точные формулировки здесь нужны не для бюрократии, а для дела. И по каждой из этих категорий нужно создать соответствующие условия.
У меня, например, до сих пор вызывает зависть тот эффект, который произвели в США сланцевые нефть и газ. С 90-х годов американцы поставили перед собой цель – обеспечить их эффективную добычу. Предпринимали разные меры и нащупали-таки верный путь. Причем дело было не только в новых технологиях. Главными стали экономические условия, которые они под это создали. И какой эффект получили: из импортера превратились в экспортера. Этому профессионально по-хорошему можно позавидовать.
Но я еще раз подчеркну: дело не в нефтяниках, не в технологиях, а в экономических условиях. Поэтому если сейчас мы упустим то, что называем трудноизвлекаемыми углеводородами, то буквально через несколько лет просто потеряем объемы добычи. Потому что у нас большой объем запасов относится к категории тяжелых.

А как должна измениться позиция государства по отношению к нефтяникам в этой ситуации?
Я считаю, что на позицию государства по отношению к нефтяникам грех сильно жаловаться. В политическом руководстве, на мой взгляд, вполне понимают проблемы отрасли. И я это говорю открыто, потому что считаю себя достаточно свободным в оценке и высказываниях. С помощью государства в отрасли было сделано много хорошего. А сейчас об этом не очень часто вспоминают. Как бывает: ты попользовался – и можно уже не говорить об этом. Но инфраструктурные вещи в нефтегазе с подачи государства и с его ведущей ролью уже сделаны. За полтора десятилетия мы сумели создать мощности, позволяющие в 2 раза увеличивать экспорт. Это колоссальный успех. Но сейчас о нем уже не говорят. Поэтому я считаю, что здесь грех жаловаться на позицию государства.
Что у нас явно не сумели сделать – это так откорректировать налоговое законодательство, чтобы был стимул для развития малых, средних и больших компаний. Так, если в Техасе из новой скважины 500 литров добывать выгодно, то у нас невыгодно и пять тонн. И это, наверное, выходит за рамки компетенций специалистов-нефтяников. Тем более что проблемы такого рода особенно обостряются с падением цены. Решим их – и не нужно много говорить о помощи, поддержке малого, среднего бизнеса. Не надо никого поддерживать. Мы все волевые и с характером. В нефтяную промышленность слабенькие не идут. Просто создайте условия, чтобы и у нас 500 литров добывать стало выгодно. И тогда начнут бурить. Будут рабочие места, тонны нефти, кубометры газа.

Тот же самый малый и средний бизнес пойдет намного быстрее.
А это уже не так важно. Да, дифференциация должна быть. Монополии нам не нужны. Малый и средний бизнес – это, вообще-то, для того, чтобы два-три человека вместе собрались и все решили. Но мы сами себе иногда создаем преграды, которые потом героически преодолеваем. Вот если мы с вами, например, возьмем участок земли в Техасе, то в течение двух дней можем начать бурить. Чтобы получить разрешение на бурение скважины в России, даже со всеми моими связями, понадобится 9 месяцев. Вам, я думаю, это будет вообще не под силу. Вот в чем все дело. И никакое импортозамещение для решения этих проблем не нужно.

И все же закончим нашу беседу, надеюсь, оптимистическим вопросом. Каковы перспективы российского нефтегазового комплекса?
База у нас отличная, завидная. Многие вещи сделаны абсолютно верно. В силу расслабленности двух десятилетий и ложных ориентиров, ложных целей (не у нефтяников, а в государстве), конечно, мы потеряли многое из того, что имели даже к девяностому году. Но есть и примеры другого порядка. Потому что, повторяю, тот же Сургутнефтегаз без всяких команд и в девяностые, и в нулевые годы занимался целенаправленно российским машиностроением. А вообще я сейчас не вижу каких-то серьезных испытаний. Да, нас будут проверять на прочность ценой, подходом, невозможностью взять дешевые кредитные ресурсы, к которым компании привыкли. Это сложно, тяжело, но преодолимо. Так что все будет нормально.

Интервью изданию «Торгово-промышленные ведомости», 16 марта 2016 года