Ю.К. Шафраник: «Беседа не только о ценах на нефть» (интервью журналу «Международная жизнь» (№6, 2018 г.) в рамках передачи «Визави с миром», радио «Спутник»)
Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Юрий Константинович, давайте начнем нашу беседу с темы цены на нефть и энергоносители в целом. Последнее время США оказывают давление на ОПЕК с тем, чтобы страны, входящие в эту организацию, увеличили добычу нефти, следовательно, снизили на нее цену. Какая от этого выгода США, ведь они сами являются нефтедобывающим государством?
Юрий Шафраник: Экономика США основывается на балансе различных сил. Там нет единого центра, который все планирует. Идет борьба, условно говоря, между сырьевиками и промышленниками. Одним выгодны высокие цены, другим — низкие. Но эта борьба оказывает влияние не только на мировые цены на нефть, но и на состояние мировой экономики в целом.
Существует множество факторов, которые влияют на ценообразование. Так, еще в 1990-х годах в Институте энергетической стратегии мы выработали определенную модель прогнозирования цены, которой и сейчас пользуемся. Почти все прогнозы оказались верными. Учитывалось около 40 факторов — это конфликтные ситуации в мире, к примеру Ирак и забастовочные движения, положение на биржах и многие другие обстоятельства.
Отмечу, что нефтяники — народ основательный. Они планируют на десятилетия. Попробуйте проложить трубу в Европу из Ирана. Сначала надо утихомирить весь регион, лет на 25 сделать его стабильным, только потом зарыть трубу. При этом на все затратить два десятка миллиардов долларов. С усмешкой читаю и слушаю информацию в СМИ о том, что цены на нефть подскочили в связи с ситуацией в Иране. Это чисто спекулятивная биржевая игра, но она никак не касается глубинных, основополагающих факторов.
По нашему прогнозу, в 2018 году будет снижение цены, и оно продлится еще год. Никакой катастрофы не вижу, среднюю цену в этом году я назвал бы не ниже 55 долларов — вполне приличная цена для экономики России.
Но вместе с тем сохраняется сбалансированная цена в 50-60 долларов. Она позволяет и мировой экономике не быть придавленной, и в то же время дает возможность развитию сырьевых отраслей.
А. Оганесян: Как состояние мировой экономики влияет на цены и спрос на нефть?
Ю. Шафраник: Рост мировой экономики, безусловно, влияет на рост потребления. И рост потребления — это один из факторов, влияющих на цену. Несомненно, в ближайшие 15-20 лет спрос на энергоносители будет расти. По балансу энергоносителей он, конечно, будет меняться. В ближайшие десять лет динамика роста не будет такой, какой она была с 2000-го по 2010 год, когда интенсивно развивалась экономика Китая.
А. Оганесян: Крупные европейские компании заключили миллиардные контракты с Ираном на добычу газа. Теперь они под ударом санкций Вашингтона. Насколько Европа готова отстаивать интересы своих компаний?
Ю. Шафраник: По моему мнению, найдется немного серьезных аналитиков, которые считают, что Европа, как и мы под Сталинградом, не сдастся. Возможно, Европа будет пытаться что-то сделать. Я же принадлежу к той когорте людей, которая считает, что чем крепче Европа, тем лучше для России.
Что же касается непосредственно иранского проекта, то европейские компании не вложили в него ни цента. Вот если бы десятки миллиардов уже были потрачены, то и компании, и Европа в целом так просто от него не отказались. На сегодняшний день имеются только подписанные соглашения, к которым можно вернуться, когда нормализуется ситуация в регионе.
А. Оганесян: У нас будет шанс в Иране?
Ю. Шафраник: Для нас всегда он был, есть и будет. Иран очень жестко отстаивает свои интересы, в первую очередь экономические. Иногда даже в ущерб себе. Иран никогда и никому проекты не раздает. Сейчас поступит, думаю, так же. Будь я их советником, предложил бы взаимодействовать с теми, кто будет вкладывать деньги — Россией, Китаем, Индией, и быстрее оживлять свою экономику.
Замечу, Иран как газовая держава оказывает влияние на регион от Европы до Индии. И, конечно, у него есть конкуренты — и Россия, и Катар, и Саудовская Аравия, и др. Но любые противоречия можно снять путем переговоров: договариваться об объемах добычи газа и ценах на него. Таким образом, не ущемлять интересы друг друга, а давать развиваться. Это один подход. А второй — воспользоваться, пока возможно, конкуренцией.
США поступают так, как они поступают. Россия же готова к мирному взаимодействию с Ираном.
А. Оганесян: Вернемся в Европу. Население Германии сегодня тратит огромные средства на оплату электроэнергии. «Северный поток-2» сэкономит им около 8 млрд евро в год. Может ли американский СПГ вытеснить российский газ с европейского рынка?
Ю. Шафраник: На прямо поставленный вопрос, отвечу — нет. Доля российского присутствия в европейской энергетике выше 30%. Попробуйте ее убрать. Влияние американского СПГ, безусловно, будет. Оно уже есть, Америка радикально увеличила добычу газа за последние десять лет. А это уже повлияло на мировой рынок прямо или косвенно. Что касается Европы, то она чрезвычайно много выиграла, начиная с поставок газа с Ямала еще при СССР. В частности, ФРГ развила благодаря нашему газу не одну отрасль своей экономики.
А. Оганесян: Юрий Константинович, как вы считаете, Китай станет полем для конкурентной борьбы между Россией и США в плане поставок энергоресурсов?
Ю. Шафраник: Конкуренция с каждым днем будет только ужесточаться. Что касается Китая, то там создан баланс по видам энергетики, баланс по странам-поставщикам, баланс по тому, какой вид энергетики будет сейчас или в 2040 году. Все это достаточно жестко планируется. Главное, это выполняется. Мы поставляем 14% от требуемой им нефти. Это очень много. Можно думать о переговорах, но следует понимать, что китайцы не нарушат границы установленного ими баланса. Остальное необходимое количество нефти они будут закупать у других стран — нравится нам это или не нравится. Американская нефть составляет единицы процентов в поставляемых в Китай углеводородах. Хорошо, удвоят они — будет не 2%, а 4%. И это серьезно.
Сейчас Китай переживает другой переходный период: внутреннее потребление, переход от угля к естественным видам энергетики — от гидро до солнца, ветра, биомассы и т.д. Это все у них в балансе. И заметьте, даже закупая традиционные нефть и газ, китайцы делают ставку на естественные виды энергетики.
А. Оганесян: Мы, кстати, импортируем уголь в Китай?
Ю. Шафраник: Да. И раньше, и сейчас. Китай использует самое большое количество угля в мире. Правда, за последнее время потребление угля снизилось с 2 млрд до 1,5 млрд тонн. Потребление будет радикально снижаться. Мы потребляем 80 млн тонн, Америка сегодня потребляет 350 млн тонн угля.
А. Оганесян: В скором времени мир избавится от угля?
Ю. Шафраник: Я бы так не сказал. Технологии сжигания и технологическая очистка улучшаются. Может появиться термоядерная энергетика или водородный эффект. Мир развивается очень динамично. Вполне возможно, что в конце концов появятся не только в задумках, но и в опробованных технологиях другие виды энергетики, на которые мы будем делать ставки. А в ближайшие десять лет уголь будет серьезной составляющей в мировой энергетике.
А. Оганесян: Юрий Константинович, с вашей точки зрения, в условиях санкций какую стратегию необходимо выбрать нашей стране в отношении производства и обслуживания оборудования для нефтяной и газовой промышленности России?
Ю. Шафраник: Можно привести в качестве примера несколько стран. Норвегия за 1970-1990 годы, то есть за 20 лет, с нуля создала серьезный сервисный сектор экономики. Сегодня они обладают необходимыми технологиями и оборудованием, особенно для подводной добычи нефти. Китай также, несмотря на потребности энергоресурсов для оживления и развития своей экономики, не пошел на то, чтобы отдать этот сектор за рубеж. Можно с уверенностью сказать, что в основном весь сервисный рынок Китая обеспечивается за счет внутренних ресурсов. И это дает импульс развитию промышленности.
Возьмем, к примеру, Казахстан, который имел к моменту развала СССР хорошую нефтяную промышленность, машиностроение. Сегодня мы там не увидим солидных казахских компаний, связанных с бурением, геофизикой, сейсмикой, нефтегазовым строительством. Мы не имеем права не отстаивать интересы в развитии своей промышленности. Это самая главная задача. Импортозамещение — первый принципиальный шаг, а дальше идет огромная работа. В сервисном направлении мы не потеряли российские приоритеты. Хотя нельзя совсем закрываться, надо впускать на свой рынок самые передовые технологии, которые позволят нам развивать нашу экономику, делать выгодным этот ее сегмент для привлечения зарубежных технологий.
На мой взгляд, это самая важная наша задача и в политическом плане.
А. Оганесян: Не так давно поступило предложение президента Болгарии построить прямой газопровод из России. Как вы оцениваете перспективы этого проекта?
Ю. Шафраник: Крупные нефтегазовые проекты требуют ответственного подхода и гарантий их выполнения. Нужны гарантии Брюсселя. Да и сама Болгария, как сейчас Украина, с «Южным потоком» действовала себе в ущерб. Как только тогда сорвался проект, Болгария должна была потребовать и получить компенсацию. Однако этого она не сделала. Наша страна по отношению к Болгарии демонстрирует политическое терпение. Надеюсь, такая позиция России приведет к прорыву. Но, исходя из реальности, начиная данный проект, стоит придерживаться известного принципа: «Деньги вперед!»
А. Оганесян: Вы коснулись Украины. Какова судьба украинского транзита российских энергоресурсов?
Ю. Шафраник: Тяжелая. Более 20 лет назад мы подписали соглашение о совместной работе на нефтяных и газовых трубах. Но все пошло не так. Россия предлагала Украине различные совместные действия по газовому транзиту, которые защитили бы Украину. Ничего не реализовалось. В результате сейчас транзит через Украину упал. И как только начнет работать «Южный поток» или «Северный поток-2», положение Украины еще больше ухудшится. Потребление там газа — не только российского — снизилось почти в три раза. Это показатель того, что экономика не развивается.
К тому же, в соответствии с нашими договоренностями, они получали льготы, да и потребляли энергоресурсов больше, чем могли оплатить. Все изменилось для них в худшую сторону, как только после известных неприятных коллапсов пришлось перейти к реальным рыночным (как в Европе) отношениям. Чем дольше Украина будет продолжать эту бесперспективную линию, тем больше она будет обременять этим вопросом Европу. Она просит надавить на Россию. Но ведь Россия — страна, на которую не так просто надавить. Прагматизм Европы в цифрах. Кроме того, техническое состояние трубопровода очень тяжелое. Нужны огромные деньги на приведение его в порядок. Это все связанные вещи. Даже не хочется это расшифровывать.
Очень прискорбно, кстати, для нас в первую очередь, потому что десятки миллиардов вложены в «Северный поток», а сейчас в «Южный поток». Мы могли бы, имея твердые гарантии, более продуктивно использовать эти средства, поставляя газ через Украину и Белоруссию.
https://interaffairs.ru/jauthor/material/2032
Интервью журналу «Международная жизнь» (№6, 2018 г.) Беседа проведена в рамках передачи «Визави с миром», радио «Спутник».
