В этом уверен председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России Юрий Шафраник. В интервью корр. ИТАР-ТАСС Алексею Кравченко он поделился размышлениями о взаимосвязи состояния рынка углеводородов и перспектив преодоления спада в мировой экономике.
ВОПРОС: Юрий Константинович, как Вы оцениваете результаты алжирского саммита ОПЕК, и можно ли считать принятое там решение о сокращении объемов добычи нефти благоприятным для России?
ОТВЕТ: Учитывая ситуацию с ценами на нефть, сложившуюся при невразумительном состоянии фондового и финансового рынка, я бы сказал, что это хорошее известие. Все зависит от нас, от того, как мы воспользуемся появившимся шансом укрепить собственную экономику и свои позиции на мировом рынке. При этом возможное выравнивание и поддержание цены на уровне минимально необходимой – 60 долларов за баррель – ни в коем случае не повод расслабиться. Наоборот, и государственные и коммерческие структуры должны предельно мобилизоваться, чтобы выдержать экономический курс, определенный руководством страны, – от стабилизации к развитию.
ВОПРОС: Хорошо, игроки ОПЕК сократят объемы добычи. Но в условиях кризиса сокращается и потребление углеводородного сырья. Снижение спроса не опустит ли цены?
ОТВЕТ: Именно поэтому очень важно то, насколько сократится добыча. Рынок, подчеркну, невразумителен, неадекватен экономическим реалиям. Уже с 2004 года для специалистов, объективно рассматривающих ценовую картину, было очевидным опасное влияние финансово-спекулятивного капитала. Это не наезд на капитал. Просто ему не нашлось «достойного применения», и он пошел на покупку товарных ресурсов. И тем самым взвинтил цену на нефть на 50%. О подобном развитии событий предупреждали многие и в России, и странах ОПЕК. Кстати, руководитель этой организации и министр энергетики Алжира Шакиб Хеллиль был особенно настойчив в своих предостережениях.
Однако другого мнения была масса аналитиков и экспертов, прямыми рекомендациями которых пользуются руководители государств, не исключая Россию. В результате до сентября 2008 года практически все мировое сообщество пребывало в заблуждении относительно причин, влияющих на стоимость нефти, что проявилось и на саммите «восьмерки» в Японии.
Но когда финансово-спекулятивный пузырь лопнул, явно завышенная цена нефти обернулась явно заниженной ̶ снова неоправданная крайность. Оптимальные 60–70 долларов за баррель – не прихоть производителей, а жизненная необходимость, поскольку нефтегазовая отрасль недофинансирована во всем мире, а в России – особенно.
Эта недофинансированность ̶ одно из следствий «неразумности» рынка, и приводить его в чувство надо столь же превышающими объективные потребности встречными шоковыми методами. Полагаю, что предполагаемое сокращение добычи странами ОПЕК (2,2 млн баррелей в день ̶ прим. ТАСС) следовало бы утроить, поскольку восстановить объемы на имеющихся мощностях не так уж трудно.
Надо, чтобы потребители и производители за какое-то время – допустим, за пару месяцев – достигли консенсуса, отбросив прежде всего протекционизм. И чтобы все усвоили: меньше 60 долларов за баррель – нельзя! Это пагубно не только для экономики производителей. Через год-два их объемы добычи не смогут отвечать запросам потребителей. Ведь если ты недофинансирован, то не запускаешь в работу новые месторождения, не готовишь новые площади, не буришь новые скважины. Тогда откуда возьмется нефть для экспортного маневра?
При достижении консенсуса (60–70 долларов на ближайшие полгода) цена барреля устоится, затем устоится и финансовый рынок, придав устойчивость всей мировой экономике. При таком сценарии уже к концу 2009 года возможны вменяемый рост цен на нефть и начало подъема мировой экономики.
ВОПРОС: Что будет с нашим малым и средним производством в нефтедобыче, если мы станем действовать солидарно с ОПЕК?
ОТВЕТ: На выживание малых и средних нефтяных компаний не влияет координация действий России и стран, входящих в ОПЕК. Но если не примем срочных мер, то в любом случае похороним это производство окончательно. Правда, есть вполне четкие установки президента и премьер-министра страны о развитии малого и среднего бизнеса, что я отношу и к добывающим предприятиям. Существует чрезвычайно много зон, где они крайне необходимы, где ни одна крупная компания не станет заниматься «мелкотой». И не из-за гонора, а потому что, увязнув в маломасштабных делах, никогда не станет настолько мощной и конкурентоспособной, чтобы выйти за пределы страны, обеспечить прорыв России на мировые рынки.
Меры помощи малому и среднему бизнесу, которые обсуждаются уже больше 10 лет, пока не дают результатов. До сих пор еще не усвоено, что Чукотка, Калининградская область и Краснодарский край – регионы совершенно разные и немыслимые для однотипной организации и равного процветания бизнеса.
Значит, главными для его существования должны быть региональные планы, правила и приоритеты. Я не говорю уже о налогах и стимулах. Сейчас важнее всего, чтобы федеральные структуры исполнительной власти плотно поработали с региональными, передав им затем большую часть собственных рычагов взаимодействия с малым и средним бизнесом. Благодаря этому, уверен, умножится и количество действующих скважин, и число рабочих мест. Естественно, добавятся и тонны нефти, которые нужны, кстати, и для поддержания валютного баланса (о чем сегодня почему-то мало говорят).
ВОПРОС: Тут нет противоречия с задачей снижения объемов нефтеэкспорта?
ОТВЕТ: Не нахожу. Скорее, противоречивыми бывают обстоятельства. Вот в 80-е годы цена на черное золото упала катастрофически, а от нас, нефтяников, требовали добывать его все больше. По глупости требовали? Нет, просто валютный баланс страны не верстался. Конечно, тем опытом руководствоваться нельзя, что, на мой взгляд, наше руководство хорошо понимает. Понимает, что нельзя наращивать экспорт при падении цен ради получения валюты. Но, с другой стороны, проблема валютного баланса и сейчас крайне обостряется. И не исключено, что, допустим, Минфин потребует от нефтяников срочно любой ценой (и по любой цене) обеспечить плановые экспортные поставки. Но требовать – не лучший выход. Найти необходимые для получения валюты тонны нефти можно за счет полной отдачи скважин, эксплуатация которых привлекательна только для малых и средних компаний. Но с этой целью надо дать возможность руководству губерний определить с предпринимателями количество предоставляемых ими рабочих мест, объемы дополнительной добычи.
Я не лезу в тонкости дела: есть специалисты, которые лучше знают налоговую ситуацию в России. Тем не менее, я на 100% убежден, что говорю об очень перспективном способе решения важной проблемы.
Однако еще важнее сейчас не увеличивать экспорт нефти, лучше – сокращать. Но ни в коем случае не останавливать при этом бурение скважин и обустройство новых площадок добычи. А самое главное – обеспечивать поступление прямых инвестиций в разработку месторождений Восточного блока – от Ванкора до Якутии. Иначе мы построим трубу, по которой будет гулять только ветер. Ветер нашего позора и утраченной мечты об освоении исключительно ценного – тихоокеанского – вектора экспортного потенциала России. Мы обязаны реализовывать эту инвестиционную программу и впредь на уровне не ниже 2008 года. Подчеркиваю, речь идет исключительно о прямых вложениях. И поскольку у ряда компаний инвестпрограммы включают покупку новых активов, их следует твердо перенацелить: только прямые вложения, только в новые объекты, в бурение и обустройство…
Консультации уже идут: руководство встречается и с нефтяниками, и с машиностроителями. Но наступил момент, когда надо собирать их вместе, да еще и со строителями. Съездов и прочих форумов не надо, но рабочие встречи необходимы – чтобы ключевые идеи всех сторон легли в основу продуктивных решений власти и бизнеса.
ВОПРОС: Кстати, не боитесь, что передача серьезных полномочий в отношении малого и среднего бизнеса от центра регионам заметно увеличит коррупцию на местах?
ОТВЕТ: Я родился и вырос на Тюменской земле. Хорошо знаю обстановку здесь и во многих добывающих регионах. Ни один из них не могу назвать эпицентром коррупции. Особые страхи тут неуместны, хотя бдительность соответствующих органов необходима. Коррупция… Наша компания работает в восьми государствах, и везде с таким грехом люди сталкиваются. Разница только в его массе и оттенках. Для меня важнее второе. «Классическая» коррупция – это когда бизнесмен и чиновник (по чьей-либо инициативе) договариваются о получении последним мзды за лоббирование какого-либо проекта. Но расплачивается бизнесмен частью прибыли, полученной в результате реализации проекта, то есть коммерческими деньгами.
Это, конечно, плохо и должно быть строго наказуемо. Но наша главная беда не столько в коррупции, сколько в казнокрадстве, когда чиновник и бизнесмен «распиливают» бюджетные, государственные средства. А за это во многих странах карают так, что охотников до обворовывания казны надо еще поискать… Мне, по крайней мере, не приходилось сталкиваться с фактами казнокрадства там, где работает наша группа компаний. Нет, я не опасаюсь коррупционного процветания на региональной нефтяной почве и выступаю за ускорение процесса, о котором говорил. Надеюсь к тому же, что антикоррупционные меры руководства страны принесут плоды, ожидаемые всем народом.
ВОПРОС: Вернемся к ОПЕК. Как Вы полагаете, надо России стать членом этой организации?
ОТВЕТ: Надо координировать совместные действия, принимать ответственные совместные решения в интересах производителей и потребителей. А вступление в ОПЕК – это уже вопрос, связанный с уровнем понимания собственной суверенности. Я бы полагал, что стоит сделать паузу в 3 ̶ 5 лет, не спеша оценить все преимущества и слабые места идеи и после этого принять решение.
ВОПРОС: А как Вы смотрите на соотношение выгод и потерь в случае вступления?
ОТВЕТ: Больше потеряем. Конечно, нас станут лучше понимать представители добывающих стран. Более эффективными станут совместные действия, поскольку речь идет о довольно тесном сообществе. Но, например, в «восьмерке» мы будем отчетливо фигурировать, как составная часть картеля и сугубо добывающая страна (и лобби других таких стран). Функция нормальная, прагматичная, однако не совсем подходящая для облика нашей страны. Думая о будущем, важно учитывать не только выгоду, не только материальный, но и морально-статусный аспект… Однако я не случайно сказал о паузе. Обстоятельства со временем меняются так, что некоторые ограничения становятся не столь существенными.